События фильма Бумажный солдат разворачиваются в 1961 году на космодроме Байконур. Лента рассказывает о шести неделях жизни врача Даниила Покровского, который готовит отряды космонавтов к выходу в космос, разрываясь от страха за этих героических людей и любви и жалости к двум близким ему женщинам — жене и любовнице.
В общем, «Бумажный солдат» совсем не о космосе, а о классе-гегемоне эпохи НТР — интеллигенции. В СССР про работников умственного труда было снято много картин, и фильм Германа-мл. кажется нарывом на теле всего этого нежного, грустного, иногда раздраженного, но всегда романтического кино. Фильм тщательно, и, наверное, даже виртуозно собран из мелкой россыпи фраз, гримас, движений, хтонических грязевых декораций, модных костюмов и фактур. Совершенно в духе 60-х он проверяет алгеброй трагическую дисгармонию — и вместо рецепта радостного оптимизма получает короткое замыкание. Да, жили, да, верили в лучшее, да, не вышло. Существует миллион способов быть несчастливым, ну вот и еще один.
Фильм, который можно смотреть 7, 8, 9 раз и на десятый уже выходить-курить, твердо зная, что жизнь на экране идет и без нас она не остановится. Фильм, который можно показывать пустому залу — как в космос или в шуньяту. Таких мало в истории. Во многих сегодняшних фильмах все время что-то происходит, а на самом деле не происходит ничего. У Германа — ровно наоборот.
«Бумажный солдат» хрупок, стилистически несовершенен и уязвим — он тянется вверх так старательно, что под конец все-таки надламывается от собственной длинношеести. Но в нем Герман впервые говорит от первого лица, оперирует не абстракциями и культурными пластами, а личными чувствами, задает вопросы не в порядке интеллектуальной гимнастики, а потому что сам не знает ответ — а хотел бы знать. И странная штука: хваленый дух времени, фиксацию которого принято ждать от современных актуальных форматов, не просто зафиксирован в этом формалистском, абстрактном ретро с наряженными в пальто ходячими метафорами и литературной, от руки писанной речью — он здесь почти что объяснен, пусть и через аналогию.
вся томная и туманная хмурь "Бумажного солдата", все его пасмурное небо, московская морось и степная грязь, высыпались из кармана одной шинели — шинели германовского "Ивана Лапшина", точнее из знаменитого, триумфального прохода главного героя через грязный, пасмурный пустырь к халупе, где окопались урки. Лапшиным, сменившим шинель на докторский халат, чувствует себя и врач Мераба Нинидзе: и тот и другой хотят построить "город-сад", только разными инструментами. Один — стетоскопом, другой — наганом.Собственно, ничего плохого тут решительно нет. Озадачивает другое. Герман-старший использует свой режиссерский метод отнюдь не для живописания человеческих проблем, а для их расследования, итог которого, как и во всяком честном расследовании, непредсказуем совершенно.