Алые паруса

Именно сейчас, когда сугробы неохотно начали таять, но весна еще не вступила в законные права, с особым наслаждением ныряешь в грезы Марчелло. Боишься говорить, шевелиться, даже дышать – чтобы не разрушить хрупкое очарование этой маленькой ленты, которой в подметки не годятся многие внушительные блокбастеры. Марчелло и сам точно возносится над привычными фильмами привычных жанров и пишет свою картину солнцем, дождем и туманом, не позволяя героям – и зрителям заодно – потерять веру в чудо.

В целом, это счастье — увидеть новую экранизацию гриновской «феерии» именно в таком исполнении. Рано или поздно до этой повести (а точнее, даже до фильма Александра Птушко) должны были дотянуться руки отечественных продюсеров, бессмысленно и беспощадно перерабатывающих в деньги все советское культурное наследие, от рассказов Гайдара до комедий Гайдая, от мультфильмов про поющих зверей до фантастических сериалов про девочек из будущего. Хочется верить, что обаятельный фильм Пьетро Марчелло хоть ненадолго отобьет у них охоту тянуться к «Алым парусам».

Фильм Марчелло жалит и лелеет, он родился с живой душой. Значимость грубой и бедной красоты мира, так изумительно пойманной в «Мартине Идене» между игровой съемкой и архивной коллекцией, переходит в новое качество.

«Алые паруса» — сказка, но которая работает по своим правилам. В конце концов, Джульетту не уносят прочь на алых парусах. Она сама решает согласиться идти за ними в компании новообретённого возлюбленного.

Это ни в коем случае не романтическая лав-стори. История любви — безусловно: родительской любви, любви к независимости, любви к поэзии и музыке, любви к ручной работе, любви к свободе; все хорошие люди в «Алых парусах» — изгои, мечтатели, одиночки. Романтический интерес Джульетты появляется только во второй половине фильма, падает, как было предсказано, с неба.

Это занятно - наблюдать не только за тем, как быстро матереет не по возрасту самостоятельная рисковая девушка, но и за волшебными изменениями милого лица самого фильма с его обезоруживающей наивностью влюбленного неофита.

Все аллюзии объединяются одной мыслью: существование наше жестоко, но, чтобы превратить его в жизнь, придется отдаться течению. Как то было и у Овидия, в метаморфозах Марчелло все мы подконтрольны только одному чувству в разных его проявлениях. Джульетта мучается от незнакомых, непонятных ей ощущений, тянущих куда-то далеко в небо — туда, где летает Жан. Возможно, девушке всего-то и нужно броситься в объятия к авантюристу и пустить ветер в голову.