Боль и слава

Альмодовар достигает здесь вершины своего изысканного стиля, а Бандерас играет как бог, показывая, вероятно, лучшие сцены во всей своей многогранной карьере.

Это «кино о кино» в его лучшем проявлении — не банальный каскад отсылок и прочих игрушек постмодернизма, а полноценное исследование на тему того, как вторичные реальности помогают нам жить и не слишком сходить с ума.

Похоже, что сам Педро Альмодовар многому научился у своего экранного альтер-эго. По крайней мере, он перестал делать громкие заявления «я устал, я ухожу», собрался с силами и снял свой лучший со времен «Разомкнутых объятий» фильм.

В штампах, в мелодраматизме, в бульварных сюжетах про любовь и наркотики, в очевидно приукрашенных памятью воспоминаниях, которые испортили бы другой фильм, Альмодовар черпает силу (как и на протяжении всей своей карьеры) — он не спекулирует на них, но полностью в них погружается.

«Боль и слава» — обезоруживающе трогательная исповедь, построенная на всех этих мелочах, полутонах, интонациях, взглядах.

Людей, ценящих серьезный кинематограф, эта картина не может оставить равнодушными, потому что это совершенно замечательная работа очень яркого и самобытного режиссера.

Альмодовар гениально держит ритм: это ни на минуту не скучный фильм, смешное и трагичное существует здесь в гармонии, а драма изящно вальсирует с комедией.

Альмодовар рифмует и другие символы — телесные или душевные муки, различные виды болеутоляющих, включая наркотики. Режиссёр-протагонист и настоящий режиссёр за кадром в конце концов принимают боль в качестве одной из субстанций искусства, одной из его муз.

Кино в «Боли и славе» обладает терапевтическим эффектом. Оно позволяет договориться со временем, переосмыслить прошлое и дать ему шанс не кануть в Лету. Терапевтический сеанс для Сальвадора проводит Альмодовар.

Альмодовар не зря обыгрывает в названии фильма заглавие романа Грэма Грина «Сила и слава» — там главный герой, тучный и довольный жизнью священник, приходит к истиной вере через голод, страх и почти полное одичание. Художник тоже становится собой только тогда, когда переживает боль и научается передавать ее другим, рассказывать о том, о чем в приличном обществе и говорить-то не принято.

Тяжесть собственного тела, его география и биография не менее важны для 69-летнего Альмодовара, чем трогательные, но довольно базисные воспоминания о юности.

«Боль и слава» превращаются в совершенно другое кино, рефлексирующее над жизнью большого художника, уже давно превратившегося из весельчака, снимавшего яркие эмоциональные испанские страсти в грустного пожилого философа.

Это тот вид кино, который редко попадает на наши экраны — фильм про людей и для людей. Фильм, в котором градус потерь растет из тех же корней, что и горько-сладкая жизнь картин-завещаний великих режиссеров прошлого.

Вся маленькая вселенная автора в кои-то веки работает без сбоев: знакомые актеры, выверенные кадры, культурные отсылки, черный юмор и мелодраматизм.

Пожалуй, Альмодовар четко угадал момент, когда он может выступить с таким искренним фильмом, предстать совершенно голым — и быть услышанным.

Из-за постоянных встреч с прошлым флешбэки о юности торчат как палец, но Альмодовар находит способ объединить прошлое и настоящее единственным возможным способом — с помощью безграничной силы кино.

В этом фильме Альмодовар не лишает зрителя своего авторского подхода, но в то же время изменяется. Он открывает самое тонкое и сокровенное, и от этого будто бы ещё больше становится самим собой.

Если male gaze и присутствует в «Боли и славе», он направлен на мужчин и мужское тело. Правда, режиссер говорит, что, когда рядом находится Пенелопа Крус, он становится гетеросексуальным, но это, конечно, галантная шутка.

Если вы не боитесь прямой и яркой откровенности, то фильм безусловно нужно смотреть. Но можно и подождать. Скорее всего, это именно тот фильм, который вы включите, когда внуки или правнуки спросят вас: «Что снял и кто такой Педро Альмодовар?».

«Боль и слава» – фильм, который хотелось бы видеть в фильмографии любого так называемого живого классика, и «живого» в случае с Альмодоваром оказывается ключевым словом. Явно переживающий этап если не кризиса, то переосмысления режиссер не выглядит закостеневшим памятником самому себе.

Альмодовар — и в фильме, и в интервью — звучит устало, он меньше, хоть так же забавно, шутит — и больше серьёзен, а в смаковании болезней в кабинете у доктора даже немного зануден.

Благодаря исповедальному формату, «Боль и слава» становится легким повторением «Все о моей матери», только на этот раз это все о нем – «Все о Педро».

Для рядового зрителя, который пришёл смотреть формально не биографический фильм, все эти дорогие Альмодовару вещи изначально будут чуждыми, а подробно объяснять их режиссёр-сценарист почему-то не захотел.

Именно во имя семьи и надрываются муж с женой, гробя свое здоровье и по сути жизнь. Череда неприятностей заставит всех их пережить и семейный кризис. Героев, конечно, жалко, и кино вроде бы нужное. Но почему же так невыносимо скучно за всем этим наблюдать?