Домовой

«Домовой», как и «Я остаюсь», будучи в чем-то неровным, а в чем-то спорным и наивным фильмом, как ни странно, пронизан тонкой, своей особой атмосферой, одновременно жизнеутверждающим и грустным настроением, передающимся с экрана. И через некоторое время возникает желание пересмотреть, а это качество для фильма дорогого стоит.

Всерьез тут смотреть фильмы про неуловимого киллера и писателя в творческом кризисе, когда на книжных полках лежит фуфло невнятное, а за убийство чиновника ЦБ судят каких-то луганских хлопцев, невозможно — проклятая свинья быта заедает зрительское доверие. А не всерьез смотреть мешает очень напряженный интеллект создателей. С другой стороны, все это пустое нытье, учитывая Хабенского и Машкова в главных ролях. Задушевный киллер — первое явление Машкова после триумфальной "Ликвидации", а кризисный писатель Хабенского — первое появление после несгибаемого "Адмирала". Колчак против Давы Гоцмана — в этом есть, как говорил Веничка, и каприз, и идея, и пафос, и сверх того еще метафизический намек. Две главных звезды сезона за душевными разговорами и побоищами до кровавых соплей — это вам не одиночество творца. Не пропустите.

Понятно, что изрядную долю очарования вносят актёры: Хабенский роскошно изображает приступы творчества и запои, а Машков зверски убедителен в роли наёмного убийцы — то ли действительно абсолютно безэмоционального, то ли успешно скрывающего наличие хоть каких-то чувств. Понятно, что сюжетная интрига — не самая, быть может, замысловатая на свете, но вполне достойная звания детективной — тоже повинна в том, что из «Домового» получилось на удивление ладное кино. Словом, почти всё понятно, но конечный результат всё равно по-хорошему удивляет.

«Домовой» отлично идёт и в качестве криминального триллера, не отягощенного двойным дном. Причём криминал у Оганесяна поставлен довольно искусно — в том, что касается динамичного действия, он тяготеет скорее к гипнотической размеренности Майкла Манна, нежели к громыхающей пиротехнике Майкла Бэя. Он, конечно, пока ещё далеко не Манн, но в любом случае такого уверенно и в то же время неглупо поставленного экшена у нас попадается не так уж много. Единственное, в чём в «Домовом» случился весьма существенный прокол — это в его главном герое, писателе средней руки Антоне Праченко. Хабенскому как-то подозрительно везёт на роли бесхребетных ничтожеств — и здесь он играет что-то примерно такое же.

На мой взгляд, кино получилось вполне достойное. Хотя и были порой мысли о том, что где-то не хватает жанровой устойчивости, но все спасают музыка, с которой полностью совпадает картинка, и, безусловно, актерский ансамбль. Машков, наконец-то, показал себя во всей красе, чего за ним давно не наблюдалось в кинематографе. Маловато, правда, Чулпан Хаматовой, но такая уж у нее роль – связующее звено главного героя с другой, нормальной, реальностью…

Главным козырем этого фильма, как и предполагалось заранее, являются исполнители главных ролей: Хабенский, у которого образ пьющего интеллигента отточен уже до кристальной чистоты, и Машков, тоже вполне органичный в роли спокойного, умного и циничного убийцы. Главная же женская роль прописана столь неряшливо, что замечательной актрисе Чулпан Хаматовой играть тут практически нечего, кроме, разве что, ревности к писательскому ремеслу, отнимающему у нее возлюбленного. С такими картами на руках, да еще бы и взлететь — цены бы этому кино не было. А так мы имеем в сухом остатке крепко сделанную работу с явными признаками отечественного производства. Ну так ездит же кто-то до сих пор на «Жигулях».

Армянский триллер, как и армянский джаз, живет на стыке национальной идентичности и заграничного канона — и беда «Домового» не в том, что идентичность в принципе не женится с Хичкоком (черт знает, может, где-то и женится), а в том, что к Хичкоку режиссер Оганесян («Я остаюсь») подходит по методу Юрия Грымова, вторым режиссером у которого когда-то начинал. Здесь масса выразительных ракурсов, за кадром рвет динамики Нино Катамадзе, все доступные при небольшом бюджете технические средства брошены на штурм зрительского равнодушия.