Дворец

Издевательский новогодний бурлеск с апокалиптическими мотивами.

Сценарий написан Полански совместно с его другом молодости, а ныне польским классиком Ежи Сколимовским, большим мастером по части мистификаций. Полански определил жанр как гротескную комедию, но можно говорить и о черной комедии, и о комедии абсурда.

Фильм не про смех, это безжалостный диагноз гения лживому обществу, которое постоянно поощряет индивидуума поиметь других ради своей выгоды. И последняя сцена с собачкой маркизы и пингвином недвусмысленно на это намекает.

Это акт чистейшего хулиганства, своего рода бескомпромиссный польский перформанс. Не высокомерный приговор цивилизации, а принципиальный отказ от так называемого цивилизованного разговора.

Российскому зрителю будет интересен размордевший и бритоголовый Саша Петров в образе русского бандоса. А в общем и целом под разухабистую музыку Александра Деспля на экране разворачивается беспощадная эпитафия ушедшему XX веку с горьким намеком на то, что конец света давно случился — просто мы его не заметили.

Все во «Дворце» ждали конца света, но не дождались. И не потому, в общем, что заслужили чудо или что-то в этом духе. Просто в истории болезни в конечном счете страшнее всего ее нескончаемость, в по-настоящему дурном анекдоте надежда на панчлайн теряется где-то в середине. Сам фильм тоже не кончается так уж просто, и, например, вырезанную сцену всего спустя месяц можно будет посмотреть по всем телеканалам страны. Да и «Дворец» стоило бы показывать так же – потенциал народной новогодней комедии у него поистине неисчерпаемый.

Решив собрать и сжечь все пороки XX века в своем собственном «Оверлуке», Полански и сам многое overlooks — в частности, он забывает, что настоящий художник первым делом должен поднести спичку к себе самому. По сути, «Дворец» — это стационарный альпийский лайнер-ковчег из «Треугольника печали»: злой смех над элитами, которые все-таки совершили в роковую ночь перед миллениумом ошибку Y2K. Просто конец света наступил не моментально, а продолжается до сих пор. Сюжет, чего уж там, прискорбно актуален, но проблема в том, что Полански уже не может шутить с таким упоением, как в «Бале вампиров» 1967 года.

Сказать, что у Полански получился абсолютный шедевр, нельзя, но если учесть, сколько лет режиссёру, то начинаешь усиленно думать, что мэтр хотел сказать и о чём предупредить. Похоже, он стремился передать, пусть и в сатирической форме, самое важное для него. И в чём, конечно, никак не упрекнуть Полански, так это в отсутствии пиара.

Если воспринимать «Дворец» в качестве бесхитростной комедии, а не искать в нем многослойных подтекстов, то новая работа Полански выглядит пусть непритязательной, но безусловно стильной и пронизанной хулиганским весельем — здесь высмеивают всех, а не только привилегированных и популярных.

«Дворец» страдает сразу по нескольким причинам: пустые нераскрытые персонажи, с которыми зрителю сложно ассоциировать себя; излишняя неоправданная театральность большинства актёрских решений; сюжетные линии, не имеющие закономерного финала; и, конечно, бессвязное и бессодержательное режиссёрское высказывание.

«Дворец», переносящий зрителя в начало нового тысячелетия, и строится на шутках 20-летней давности. Они так устарели и утомили за эти годы, что не в состоянии вызвать даже ностальгию. Получается бесхитростный каламбур, в основе которого нет ни свежих идей, ни новых смыслов.

Есть вероятность, что где-то во «Дворце» спрятаны социальная сатира (как и в «Треугольнике печали», у Полански обеспеченная прослойка сталкивается с экскрементами — правда, не собственными, а собачьими) и политическое высказывание (в ленту включили знаменитое «Я ухожу» Ельцина), но гости этого отеля оставляют после себя столько мусора, что отыскать в нем хотя бы что-то ценное не представляется возможным.

Кажется, так Полански сообщает нам, что новые времена его не устраивают. Но, строго говоря, этот «Отель „Гранд Будапешт“» для взрослых и очень пьяных снят в традициях национальной итальянской франшизы «Рождественские каникулы», на которой в свое время поработали Карло Ванцина, Энрико Олдони, Нери Паренти и другие знаменитые апеннинские режиссеры. Поэтому не стыдим Полански и не удивляемся Венецианскому фестивалю.

Собранные вместе клише не оправдывают градус пошлости, не приносят задуманного результата, как если бы весь фильм был создан из вредности, из желания Полански напакостить всем категориям зрителей, которых угораздило оказаться на показе фильма.

Не могу поверить, что режиссер, всего четыре года назад снявший "Офицера и шпиона", опустился так низко, что вдруг потерял свой ум, свою ясность, свою иронию, свою элегантность.

Зачем Полански вообще взялся за этот примитивный шарж, явно недостойный его таланта? Не удивлюсь, если вопреки врагам и недругам — что всегда было принципом его жизни. В свои 90 он по-прежнему снимает кино, пусть уже не великое, и видно, что получает от этого удовольствие. Имеет право.