Гран Торино

«Гран Торино» - официально последняя роль Клинта Иствуда в кино, и если это правда, то исполнен этот заключительный перфоманс идеально. Фильм начинается как олдскульный, по всем канонам выточенный образчик жанрового кино – а потом Иствуд ловко выбивает из-под зрителя пол, обрушивая его в глубину простоты самых главных в жизни вещей. Финальные полчаса – это вообще самый главный трюк в кино последних лет, грандиозный розыгрыш, на который визионеры с их порхающими пульками и компьютерными чудесами никогда не были способны. Чертовски жаль, что Иствуд уходит, но надо понимать, что нам удивительно повезло. Мы успели застать последние образцы классического кино, стали свидетелями зарождения и расцвета кинематографа двухтысячных и видели экранную жизнь и смерть последнего американца

Пожалуй, самое удивительное в фильме «Гран Торино» — это его невероятная, непривычная уже в современном кино простота. Он сделан как будто максимально естественным образом, как дыхание — и эта его естественность одновременно и обескураживает, и увлекает, и восхищает. Да, «Гран Торино» действительно обо всём этом, но он сделан с такой спокойной уверенностью — не с уверенностью даже, а с каким-то подлинным глубинным убеждением, что иначе и быть не может, что это сразу снимает, как накипь, всякое ерничанье и неловкость. К чёрту сомнения — идеальное, кристальное просто кино.

Поскольку 78-летний Иствуд — аттракцион космического масштаба, вроде прохождения кометы Галлея, бормотать что-то недовольное о его картинах так же глупо, как возмущаться безвкусным оттенком космического светила. Тем более, что "Гран Торино" не только самый успешный фильм Клинта Иствуда, но и, в каком-то смысле, программный — линза, которая сводит в единый фокус раннюю иствудовскую свирепость Грязного Гарри и его же поздний вдумчивый гуманизм. "Гран Торино" — это только ответы. Смачные расистские реплики облегчают развившийся от политкорректности отит и бурят радостный смех в зале, сцена, где сутулый оскаленный Иствуд ломает об колено (только авторитетом, никакого рукоприкладства) нервных черных гопников — именины сердца, простое, без подтекстов, высказывание в конце: трудолюбивые иммигранты в большей степени американцы, чем слушающая рэп гопота и жирные менеджеры по продажам, потому что Америка — это, прежде всего, честный труд простых людей. Точка. Залп. Внесите флаг. Тема закрыта.

Любые определения будут звучать слишком громоздко для такого простого, выдохнутого, словно сигаретный дым, фильма, как «Гран Торино». Ну да, наверное, он про столкновение культур, про невинность и опыт, про груз прошлого и освобождение от него. Или скорее про достоинство. Словом, про вещи, до которых нам нет никакого дела, — они не дают пищу для ума, понятны, абстрактны. «Гран Торино» — про Клинта Иствуда. Его пластика. Его стариковские рубашки. Какие удивительные рожи он корчит. Именно на этом строился классический Голливуд, именно это впоследствии ушло, и именно это каким-то чудом сохраняет 78-летний Иствуд.

Однако Иствуд-режиссёр придумал, как растормошить Иствуда-актёра. И мы видим, как старик Ковальски раз за разом стреляет из невидимого пистолета, не пытаясь ещё ничего изменить, но уже понимая, что старое-доброе, оно живо, пока живы такие, как он. И новое поколение ещё есть, чему научить, оно не настолько бесполезно, как это кажется усталому глазу. В фильме действительно слишком много неполиткорректности для современной Америки, раздающей призы за роли политиков-гомосексуалистов, но не за роли старых побитых жизнью рестлеров. И одновременно, фильм действительно настолько хорош, что его нельзя не посмотреть. Олд скул оставляет очередное зашифрованное послание «поколению двухтысячных», послание, которое явно сумело найти своего респондента. А Иствуд… надеюсь, он всё-таки ещё не раз снимет и снимется.

Cмысл Гран Торино не только в стандартном антирасистском "месседже" и не только в игре с голливудскими канонами. Это – всего лишь условности, необходимые для того, чтобы вызвать интерес к внутреннему миру героя, в чем классический вестерн не нуждается. Самое существенное в фильме – экзистенциальный душевный опыт старого человека, передаваемый Иствудом во всеоружии своего актерского мастерства, включающего актерские приспособления и даже штампы, составляющие неотъемлемую часть его индивидуальной истории и истории американского кино. За тем, как он роняет слова, ходит, пьет пиво, стрижет газон, держит инструменты и держится на людях следить не менее интересно, чем за сюжетными перипетиями.

«Гран Торино», являясь в первую очередь театром одного актера, а во вторую — драмой о том, как важно оставаться самим собой, обеспечивает зрительские симпатии честностью, которой в современном американском кино практически не осталось. В последнее время для этого живого классика стало поведенческой нормой буквально исповедоваться перед зрителем. Как результат, фильм попал в самую точку, оказавшись не только нелицеприятным портретом нации, но и своеобразным откровением, в котором упрямый старпер Уолт Ковальски проходит свой крестный путь. Мало того, что он кристально правдив в каждой произнесенной зрителю фразе, будь то гневные тирады о несправедливости в этом мире, или бессловесный ужас по поводу наград за убийство тех, кто уже добровольно сложил оружие. Так еще он и убедителен ровно настолько, что сомнений насчет смертельной опасности от его «холостых выстрелов» указательным пальцем даже не возникает.

Формула прекрасного, по Иствуду, держится на том позабытом факте, что этика и эстетика – понятия если не взаимозаменяемые, то уж точно дополняющие друг друга. Все его последние фильмы, если присмотреться, именно об этом. Ему совершенно не интересны игры со смыслами, показная жестокость или что там еще у вас есть. Все это он уже видел, да и не пристало в 78 лет брызгать в камеру клюквенным соком. «Гран Торино», как и «Подмена», «Малышка на миллион» или «Таинственная река», – о таких простых вещах, как стойкость, достоинство и внутренняя честность. То есть обо всем том, о чем говорить сегодня неудобно, если не хочешь вызвать у собеседника снисходительную ухмылку. Чтобы говорить про это, очевидно, нужны кристально чистое иствудовское сознание, внутренняя дисциплина и хоть немного огня…

У фильма «Гран Торино» есть две оси, которые в конце концов соединяются друг с другом. Первая ось – идея искупления. Главный герой – Уолт Ковальски, престарелый автомобильный рабочий с польскими корнями, – живет под знаком корейской войны, когда он вместе с друзьями-однополчанами забивал насмерть семнадцатилетних мальчишек лопатками. Вторая ось фильма – сосуществование различных, не имеющих друг с другом ничего общего этносов на территории США, которое становится все более грозной проблемой: хижина Дяди Сэма не выдерживает такого количества непохожих жильцов. Почти до самого финала Уолт Ковальски не верит ни во что, кроме ценностей, связанных с государственным флагом, и расхожих расистских предрассудков. И тем не менее последний поступок персонажа Иствуда – прямое восстановление справедливости, притом даже не столько в католическом, сколько в ветхозаветном смысле: жизнь за жизнь, кожа за кожу, око за око. Хотя, с другой стороны, эта почти ветхозаветная «мена», соединяющая официальную корейскую войну с необъявленной войной на современных улицах, совершается уже всецело в христианской перспективе.

Одним словом, браво, мистер Иствуд! «Гран Торино» заслуживает высокого звания кинематографического завещания выдающегося актёра, режиссёра, продюсера. В своей тридцать второй по счёту постановке Иствуд действительно примирился с изменившейся реальностью, искупив довлеющую, точно проклятие, вину и приняв Америку новую. И если исходом картины «В Долине Эла» стало горькое признание безнадёжности положения вещей на Родине, то теперь – кинематографист предлагает выход, объясняя, при каких условиях соотечественники получат право вновь повесить государственный флаг, как надлежит, а не вверх тормашками.

«Гран Торино», и вправду, не кино про глобальное падение границ и нравов, а просто, отчасти действительно посмертный, портрет великого деда на фоне бесславного времени дурацких машин, стоящих заводов и пораженческого мультикультурализма. Без Иствуда, который хмурит здесь седые брови, рычит, кашляет, гавкает, строит рожи, смачно затягивается папироской, все это было бы лишь наивной драмой о перековке расиста. А с ним — это кино все о том же: о том, как важно оставаться собой. Даже перед лицом прекрасной интернациональной дружбы.

В результате фильм получился очень неровный. Сценарий откровенно не понравился, однако поставлено хорошо, а Уолт сыгран Иствудом просто на пятерку. Остальные роли в фильме тоже очень приличные. Был бы сценарий поинтереснее да концовка менее спорная - на мой взгляд, картина от этого только выиграла бы. Однако напоминаю, что огромное количество зрителей, очень высоко оценивших этот фильм, со мной в корне не согласны. Но я, как обычно, высказываю исключительно собственное мнение. Вроде здорово снято, а, если подумать, ни о чем. Но Иствуд все-таки очень мощный мужик. Просто глыба. Возможно, только из-за него фильм в любом случае заслуживает просмотра.