Иван Денисович

Панфилов снял небезупречную, но какую-то очень нужную и своевременную экранизацию, способную вытащить проблематику рассказа из идеологического антагонизма в рамки обсуждения художественных достоинств литературного первоисточника и его экранизаций.

Дотошный перфекционист Панфилов вычитал между строк повести, что Шухову было всего-то 30, когда военный трибунал отнял у него нареченное имя и присвоил лагерный номер — Щ-854. На роль высокого и молодого старшего сержанта, на гражданке техника МТС Ивана Шухова, режиссер пригласил Филиппа Янковского. Легко догадаться, что Глеб Панфилов ориентировался не на социальный типаж, а на индивидуальность актера — мастера тончайшей техники в воссоздании душевной жизни своих героев. И он попал!

Спорить об «Иване Денисовиче» можно долго. Циники будут ругать его за одно, солженицыноведы — корить за другое, вдумчивые немолодые кинокритики — хвалить за третье, и все заинтересованные лица подробно разберут каждую деталь.

Зрителя может разочаровать театральность фильма, замкнутость в камерных интерьерах, ему может не хватить воздуха, но главное Панфилов сказал, выразил свою боль за трагическую судьбу простых людей, какую и теперь проживают миллионы на другом витке истории.

Положа руку на сердце, нельзя сказать, что прибавки вполне компенсировали потери, но Панфилову всё же удалось добиться главного – зрительского сочувствия своему герою, оставшемуся без имевшегося словесного прикрытия. И произошло это прежде всего благодаря неожиданному выбору исполнителя главной роли, на которую он пригласил Филиппа Янковского.

Панфилов напоминает о себе как о несравненном мастере сказа, народной и нарочито простодушной притчи, высшими проявлениями которой были его лучшие ранние фильмы — «В огне брода нет» (1967) и «Начало» (1970). Выбрав такую интонацию, он будто бы обходил непередаваемую реальность стороной и поднимался над ней в своих неклассифицируемых картинах. В «Иване Денисовиче» режиссер делает это вновь.

Через события давно минувших дней Панфилов говорит с современным зрителем, в том числе и об окружающей нас реальности. Александр Зельдович идет практически противоположным путем, перенося древнегреческий миф на очень узнаваемую родную почву.

Это не буквальная экранизация, это сегодняшнее прочтение, размышление об Иване Денисовиче, его друзьях и врагах. И мотивы, которые двигали Панфиловым, понятны. Рассказать юному зрителю о трагическом времени, о тяготах, страшной несправедливости и о тех, кто, несмотря ни на что, участвовал в строительстве светлого космического будущего.

Пожалуй, скорее потекстовая экранизация с попыткой воспроизвести лагерную атмосферу, так трепетно и болезненно описанную Солженицыным, разве что с одним парадоксальным актерским решением.

За счет новых линий и героев, развернутого флешбэка-пролога и общего настроения картины «Иван Денисович» стал вдруг сказкой, а Шухов из плотника, который давно не знает ничего, кроме лагеря, превратился по законам фольклора в Иванушку-дурачка, который либо сам по себе удачлив, либо получает помощь приходящих ему на выручку высших сил.

История, придуманная Панфиловым, выглядит и вовсе нелепо и неправдоподобно. А карикатурный смершевец не может вызвать ничего, кроме смеха — даже в самом примитивном антисоветском кино такие персонажи проработаны как-то тщательнее.

Фильму можно было бы простить даже такое откровенное скатывание в пародию и списать всё на «кино по мотивам», удайся в нём хотя бы тот, кто вынесен в заглавие. Пусть в изменённом, переосмысленном, но узнаваемом, интересном виде. Но и его здесь нет. Филипп Янковский кото-то пытался изобразить, но этот кто-то совершенно точно не может быть Иваном Денисовичем. Видимо, режиссёрские инструкции ясностью не отличались, плюс сюжетные добавки уж очень забористыми вышли.