Фильм Класс расскажет о событиях, происходящих в выпускном классе обычной эстонской школы. Парень по имени Йозеп смиренно терпит все выпады одноклассников во главе с Андресом, которые с каждым разом становятся всё более и более жестокими. Однажды за него решает заступиться другой парень Каспар, но несмотря на это в классе постоянно завязываются потасовки, и Йозеп становится жертвой. В конце концов после инцидента на пляже терпение Йозепа и Каспара подходит к концу и в школе назревает кровавая трагедия.
В последние годы до российских зрителей доходит непростительно мало фильмов, снятых в бывших советских республиках, особенно – в государствах Прибалтики. Но политика политикой, а всё-таки неприятно, когда мы остаёмся в стороне от незаурядных художественных феноменов, в том числе – не никак не проводящих эту самую политику. Достаточно упомянуть в данной связи творчество литовского режиссёра Шарунаса Бартаса. Но тем радостнее, что на отечественные киноэкраны наконец-то вышел «Класс», ставший в соседней Эстонии суперхитом ещё два года назад, привлёкший внимание на ряде международных киносмотров (от Карловых Вар до Бруклина) и даже выдвигавшийся национальной отборочной комиссией на соискание премии «Оскар» – правда, безрезультатно.
Эволюция темы школьного насилия очевидна: «Слон» был о маршруте героя внутри кошмара, «Класс», вышедший четырьмя годами позже, показывал, как общество подавляет и выдавливает свою жертву. В «Школе» (еще спустя три года) подростковый эпатаж превратился в штампованный пластмассовый значок к Году учителя. Там, где «Слон» еще и еще раз проходил один и тот же путь к холодной катастрофе, легко развинчивающейся на отдельные смерти, а «Школа», подергиваясь, разливается по казенным коридорам, «Класс» сначала медленно, потом быстрее и быстрее летит по прямой, сшибая все на своем пути. Но на самом деле, чем множить аналогии, лучше взглянуть в глаза чудовищ: «Класс» не воссоздание реальности и не история о подростковом насилии, а натюрморт. Мертвые дети на фоне мертвой природы – и посреди один живой человек, и то ненадолго.
Пусть «Класс» сильно проигрывает всем своим ассоциациям – все-таки «Чучело» умнее, «Слон» мудрее, Германика злее, – и пусть чаще всего такие фильмы вызывают либо обывательское любопытство, либо обывательское презрение. Их стоит смотреть до тех пор, пока они не откликнутся наконец по-новому, пока в голове внезапно не щелкнет. В первую очередь, желательно справиться с презрением.
Вышедший на эстонские экраны еще в 2007-м «Класс» до российского проката добирался три года — про большую часть фильмов за это время забывают даже правообладатели. Понять, почему прокатчики все-таки вспомнили про бойкий, озвученный прибалтийским техно фильм Ильмара Раага, нетрудно — уж слишком отчетливо «Класс» напоминает произведшую фурор на отечественном ТВ «Школу» Валерии Гай Германики. Та же цифровая камера, те же дурные нравы и косноязычная речь подрастающего поколения, и даже каждый учебный день Рааг начинает так же, как Германика — нарезанными в мелкую труху картинами происходящего в школьных коридорах.
Самый знаменитый эстонский фильм всех времен выходит в российский прокат с трехлетним опозданием, как будто рассчитывая сделать кассу в качестве киноприложения к сериалу «Школа». Первые две минуты кажется, что все так и есть, если только переименовать всех этих нордических Тей и Андерсов в Будиловых и Епифановых: то же упоение запущенностью реальных классов и квартир, та же псевдодокументальная камера, то же мычащее изумление перед тупостью учителей и родителей. Почти сразу, однако ж, начинают лезть различия: слишком драматичный саундтрек, слишком драматичные реплики (вплоть до «Это вопрос чести»), слишком драматичный сюжет. Там, где Германика во всех своих фильмах пытается показать обыденность, Ильмар Рааг интересуется рубежом, за которым обыденность кончается, и потому «Класс» надо сравнивать скорее не со «Школой», а с «Чучелом».