Крик муравьев

В ХХI веке любые экранные разговоры о вере воспринимаются как провокация — в лучшем случае, а обычно — как надоедливый бубнеж. Слушать теологические споры героев куда скучнее, чем смотреть, как индийский таксист выпускает из машины парочку коз. Однако в случае Мохсена Махмальбафа недоверие зрителя и режиссера взаимно.

Все это можно было оставить без философских комментариев, чуть сэкономить на трупах и продолжить "Крик муравьев" в индийский роуд-муви, которым хотел казаться, но так и не оказался "Поезд на Дарджилинг". Проблема в том, что восхитительные моменты правды Махмальбаф по инерции мешает с гамлетовскими текстами на тему смысла жизни, а главный герой, сделав несчастное лицо, каждые десять минут зачитывает их прямо в камеру. В такие моменты действительно лучше расслабиться, заткнуть уши и положить на глаза перчатку — как делает его невеста в самом начале фильма. Тогда и крик всех муравьев, раздавленных съемочной группой Махмальбафа в Индии, покажется не таким уж безнадежным.

Исламский боевик в юности, звезда европейских фестивалей в 90-е, последнюю пятилетку Мохсен Махмальбаф ставит олимпийские рекорды в сегменте почтенной духоискательской пошлости. «Крик», впрочем, не такое испытание, каким был сделанный годом раньше «Секс и философия»: снятый большей частью на репортерский манер (в титрах кроме режиссера — оператор, звукооператор и длинный список таксистов), он часто выезжает на голой фактуре. Символизм, которым славилась «новая иранская волна», выродился в балаган, какого постеснялся бы Ким Ки Дук.