Отец

Фильм с двумя абсолютно заслуженными премиями «Оскар», который определенно стоит посмотреть.

Старческая деменция еще никогда не была раскрыта в кино так, как в «Отце». И последующие фильмы на эту тему обязательно будут сравниваться с блестящей работой Флориана Зеллера.

Это что-то иное, виртуозно сделанное и интеллигентно, со вкусом поданное. Возможно, потому, что картина отчетливо европейская, не похожая на американских конкурентов.

Беспощадный реализм без натурализма здесь стиснут рамками пограничного пространства, заставляющего зрителя почувствовать себя в шкуре героя.

Такую беспощадную, обнажающую нервы и вместе с тем трогательную и почтительную трактовку угасания под силу создать только проницательнейшему из наблюдателей.

Вместе со стариком нам приходится по крупицам собирать пазл из улетучивающихся воспоминаний, подставляя и подходящие, и неподходящие детали. Только вы никогда не соберете — не потому, что сложно, просто невозможно.

Практически идеальное кино, успешно препарирующее целый букет смежных человеческих фобий: постареть, сойти с ума, оказаться брошенным и никому не нужным или же, напротив, ухаживать за таким человеком, жертвуя собственной жизнью.

Это фильм о заболевании, которое берёт в заложники всех членов семьи. Которое рушит всё то, что долгими годами выстраивалось между людьми, просто потому что один из них уже не в состоянии контролировать, что происходит у него в голове. Это в прямом смысле фильм-катарсис, после которого невольно задумаешься о том, что важнее к преклонному возрасту: здравый рассудок, но физическая немощь, или здоровое тело, но грандиозные проблемы с разумом.

Филигранно разыгранный «Отец» выстроен на одном, хоть и фундаментальном, приеме. Безусловно, до античных высот «Любви» Михаэля Ханеке картина не поднимается, хотя есть пара отчетливых отсылок к ней. Но в своем жанре это практически безупречная вещь, в особенности для дебюта.

Это великолепное кино, но, честно говоря, едва ли можно придумать более страшную экранизацию фразы «все там будем», — такого никому не пожелаешь.

Фильм, который производит очень мощное впечатление и пробирает насквозь. Лента Флориана Зеллера делает больно, почти физически больно!

Это очень печальная лента, довольно странно, что прокатчик позиционирует ее как драмеди. Отдельные ироничные реплики персонажей вряд ли способны смягчить эффект.

Образцовый, леденящий душу триллер. К тому же выполняющий исключительную функцию кино — он позволяет взглянуть на мир глазами больного, обессилевшего героя.

Вместе с оператором Беном Смитхардом и художниками фильма режиссер лаконичными средствами выстраивает среду замкнутую, с привкусом клаустрофобии, небогатую деталями - но эти немногие образы многое говорят, будь то светлые квадраты от исчезнувших картин на обоях или огромная скульптура-маска человека без мозга во дворе больницы.

У Флориана Зеллера нет готовых ответов на вопрос, как следует поступать в такой ситуации, да их и не может быть. Так или иначе, жалко в фильме всех. Ну а максимально отважному в этой роли Энтони Хопкинсу хочется пожелать здоровья и долгих лет работы – судя по его зажигательным карантинным видео, энергии и жизнерадостности у него больше, чем у молодых.

Мы приходим в этот мир одинокими и уходить чаще всего приходится так же. Жизнь других продолжается где-то за пределами клаустрофобного, нездорового, изматывающего и его, и других внутреннего мира героя Хопкинса. Можно углядеть и шекспировского «Короля Лира» (которого актер, к слову, сыграл в 2018 году в одноименной телеэкранизации), и обычную бытовую историю, от которой на исходе жизни не застрахован никто.

От такой сложной и неприятной темы, к тому же раскрытой по-новому, очень легко отмахнуться, как от назойливой мухи. Но благодаря успехам на кинопремиях, а также талантам Флориана Зеллера, Кристофера Хэмптона («Опасные связи», «Искупление»), также написавшего к фильму сценарий, и Энтони Хопкинса «Отец» как минимум привлечёт к себе внимание широкой общественности.

Отличный фильм: замечательный сценарий, профессиональная постановка (а ведь у Зеллера это кинодебют), замечательные актерские работы и действительно выдающаяся роль Энтони Хопкинса.

“Отец” остается картиной исключительно и во всем актерской, обязанной всем органике Энтони Хопкинса, Оливии Колман, Имоджен Путс и Руфуса Сьюэлла. При этом фильму, к счастью, далеко до прямолинейной художественной расчётливости прочих картин о деменции и болезни Альцгеймера

Флориан Зеллер, по-видимому, вполне сознательно многое оставляет непрояснённым, сообщая обрывочные сведения о прошлом главного героя, работавшего инженером (по словам дочери), но уверяющего, что являлся танцором, в доказательство зажигательно отплясывая чечётку.

С каждым кадром все более сильным источником тревожного напряжения в «Отце» оказывается ощущение, что у тебя на глазах доходит до стадии полураспада не только лондонский пенсионер Энтони, но и Клавдий с Титом Андроником, Никсон с Адамсом.

Очевидно, что режиссер буквально ставит зрителей в положение заглавного героя — больного старика, утратившего связь с реальностью. Перед нами образец монодрамы: не в распространенном понимании ее как пьесы с участием одного персонажа, но в понимании театра начала XX века.

Это не просто старческая беспомощность, а желание доказать, что он еще чего-то стоит; это злость, обида и пугающе правдоподобный страх в глазах. Мастерски сыгранная роль, достойная любых признаний и наград.

Это буквально прямой репортаж из головы главного героя – и мы невольно примеряем ситуацию на себя, и на своих возрастных родителей, понимая, что значат эти внезапные вспышки гнева и любви, как хочется спрятать свою растерянность и дезориентацию и как отчаянно цепляешься за возможность самостоятельно надеть свитер или выпить бокал виски – потому что в определенный момент это становится самым главным и самым важным в жизни.

Для кого-то это будет тягучий опыт словно бы из вступления к «Евгению Онегину»: «Но, боже мой, какая скука. / С больным сидеть и день и ночь». Но для кого-то — важная репетиция того, что однажды случится в настоящей жизни.

Здесь налицо все компоненты репертуарной пьесы и «оскаровского» фильма. Мелодрама легко впускает в себя элементы грустной комедии и псевдодетектива. На трагедию сюжет не тянет.

«Отец» (как, впрочем, и две другие части драматической трилогии Зеллера) умело играет на нервах культивированной публики, тревожных и гиперответственных детей среднего возраста.

Фильм «Отец», как бы не хотелось обратного, не пытается эту парадигму деконструировать, но, работая в предыдущей, позволяет заново воспринять, осмыслить, прожить проблему ментальных заболеваний даже тем, кто от этого, казалось бы, бесконечно далек.

Режиссёр продолжает манипулировать сознанием зрителя, нажимая все возможные кнопки одновременно, однако, как обычно и бывает в таких случаях, это не срабатывает, и производит эффект, обратный задуманному. Финал мгновенно дистанцирует от рассказанной истории, низводя фильм до банальности, что старость порой бывает особенно жуткой. Впрочем, возможно, большей части аудитории и этого предостаточно.

Театрализованная драма в ограниченном пространстве, детально эксплуатирующая интроспекцию на пару с деменцией в «лучших» традициях оного направления.

Для воплощения старческой деменции автор убирает кульминации в сценах, из-за чего действие скручивается в путанный поток из прошлого и настоящего, реальности и галлюцинаций.

«Отец» является скорее отстраненной зарисовкой-наблюдением, чем таблеткой морали. В нем акцент сделан не на тяжести решения Анны — пусть мучительно, оно неизбежно и оправданно, — а на том, как прогрессирует болезнь Энтони.

Зритель ни в чём не виноват, это режиссёр предпочёл вместо осени патриарха показать нам запутавшегося несчастного старика, впавшего в детство и захотевшего к мамочке. Это заведомое упрощение как раз и не нужно прощать авторам. Старость ждёт большинство из нас, планета стареет, и серьёзные вопросы требуют резонных, обдуманных ответов. А мелодрама — самый простой из возможных путей.

Режиссер Флориан Зеллер ужимает продолжительность действия до легко усваиваемых полутора часов, добавляет элементы оригинальности к неумолимо приближающейся развязке.

Наверное, в театре эмоциональный финал «Отца» выглядит пронзительно; то, как он сделан здесь, особенно последняя точка, — извините, но это пошлятина.