Пиноккио

На экране разворачивается завораживающая, эпическая и неторопливая притча о том, как человек становится человеком, в борьбе с соблазнами и искушениями обретая разум и живую душу.

Все два часа пути из уютного дома в пасть к кашалоту и обратно проносятся как две минуты, поскольку удивительный мир, созданный Гарроне, захватывает дух с такой силой, что возвращаться из него уже не хочется.

Cмотреть за похождениями сбежавшей поделки можно с почти неослабевающим интересом на протяжении всех двух часов хронометража: живописные декорации и колоритные персонажи сменяются с завидной частотой, и пускай некоторые кажутся совершенно излишними в сюжете, пестрота их разнообразия не даёт заскучать.

При всей забубённости, «Пиноккио» - это типичный роман воспитания, помогающий детям освоиться в максимально враждебном для них мире.

Гарроне, иллюстрируя со всех сторон избитый текст непривычными образами - нет, вы посмотрите на этих тетку-улитку, тунца и зайцев с гробом, - находит в нем огромный пласт отменно леворезьбового юмора.

После «Пиноккио» стало очевидно, что все фильмы Маттео Гарроне — не о современности, а о вечном внутреннем средневековье, все они — о том, что только ты сам можешь себя спасти. А добрая фея только и может, что расплакаться, увидев, до чего ты себя довел.

При всей забубённости, «Пиноккио» - это типичный роман воспитания, помогающий детям освоиться в максимально враждебном для них мире.

Кино о тебе в какие-то моменты напоминает посещение выставки полотен знаменитых итальянских художников во время которой общаешься с мальчиком. Этот мальчик проделал большой путь, прежде чем стать человеком.

Сказочная страна, в которой невиновных сажают в тюрьму, и где многие живут обманом и насилием, оказывается подозрительна похожа на взрослый мир. Так что не стоит удивляться, если что-то в ней вдруг покажется знакомым.

Можно написать, что это мрачно, жутко и реалистично, но Маттео Гарроне снимает так всегда и едва ли поймет наши эпитеты. Реалистично — это правда, и, на удивление, в «Пиноккио», как оказывается, очень много параллелей с нашей современностью.

«Пиноккио» — про границу между живым и неживым, которую в разных местах пересекают или почти пересекают герои, и если это не страшно, то что вообще страшно. Другое дело, конечно, что самые мрачные темы закамуфлированы, с одной стороны, экшеном, а с другой — дидактикой: надо слушать родителей, а с незнакомцами разговаривать не надо.

Прекрасное соседствует с отвратительным, изо всех щелей в кадр вползает гипертрофированная жуть, заставляющая совсем иначе посмотреть на то, что считается детскими сказками, и вспомнить, что вообще-то эти самые сказки, какой бы ни была страна их происхождения, как правило, страшные и кровожадные.

Библейские аллюзии здесь сколь внезапны, столь и очевидны, и это не последний раз, когда авторы делают подобные намеки: сцена долгожданного превращения деревянного мальчика в настоящего происходит в хлеву, при свете одинокой звезды.

Может, иногда слишком страшное для детей, но подходящее для взрослых, в которых не до конца отмерло нечто детское.

Несмотря на жизнеутверждающий лейтмотив, эта версия Коллоди — отнюдь не безобидная сказка, а скорее оживший ночной кошмар, надолго отпечатывающийся в памяти.

Ему близка идея, что человеческое существо заранее не определено, а его агрегатные состояния, формы и фактуры текучи: вот он антропоморфный сучок, вот камень вместо хлеба, а вот — типичный осел, и стало быть попытки перекроить природу, переставить атомы не совсем бессмысленны, как и усилия любви, в самом деле влияющей на химию, физику вкупе с ботаникой.

Это классическое, хрестоматийное в хорошем смысле кино, которому, пожалуй, было бы к лицу стать чуть эксцентричнее и провокативнее. Особенно жаль, что Гарроне так и не определяется до конца, мудрое ли это современное кино и о вечном или нравоучительная красочная детская сказка.

Фильму итальянского режиссера удается выстроить гармонию между социальной сатирой, гротескной жутью и итальянским неореализмом, наследником которого итальянца многие считают

Хотя драматургически тут все же веет итальянской классикой – духом бродяжничества, добрососедским панибратством, слегка навязчивым морализаторством

Возможно, проблема в том, что, кроме оригинального визуала, в «Пиноккио» нет ничего интересного. Гарроне даже не постарался придумать какую-то необычную интерпретацию классической сказки, все события оканчиваются ровно так, как это было в книжке.

Как и в случае со «Страшными сказками», в «Пиноккио» Гарроне придумал несколько очень хороших визуальных решений, а сделанные вручную грим и костюмы выполнены мастерски. Жаль, что за красивой картинкой режиссер не скрыл никакой оригинальной интерпретации сказки Коллоди, никакой интриги или смелого прочтения.