Последняя дуэль

Отметив особенности современной оптики, которую почтенный автор приладил к почтенному жанру, можно было бы и разойтись, но, к счастью, «Последняя дуэль» впечатляет и в отрыве от актуальных трендов. Скотт, похоже, сумел обхитрить, победить и удовлетворить всех.

Лучший фильм Ридли Скотта за многие годы. Сложный, остроумный и страшно актуальный. Очень жаль, что картина падет жертвой пандемии и, скорее всего, останется малоизвестным бриллиантом в фильмографии мастера. Скотт проводит убедительную параллель между двумя разными эпохами, двумя мировоззрениями и демонстрирует, что природа человека, в особенности мужчины, не изменилась.

Сквозь три оптические линзы одинаковые эпизоды из жизни троицы окрашиваются в разные цвета. Фильм делится на три примерно равнозначные по хронометражу части, отличающиеся друг от друга небольшими, но важными деталями: где-то оператор Дариуш Вольски отыщет различные планы, где-то Скотт решит подчеркнуть отдельный эпизод, влияющий на восприятие реальности конкретным героем, а где-то один и тот же диалог предстанет в трех разных вариациях.

Отчасти события на экране выглядят попыткой проиллюстрировать и прогрессивное (местами – слишком) западное движение MeToo, мол, доколе женщинам терпеть мужские унижения, но Ридли Скотт вовсе не пытается запрыгнуть в последний вагон поезда, отъезжающего от станции с повесточкой. Режиссёр всегда заявлял, что снимает историческое кино так, чтобы оно рассказывало о современниках больше, чем о персонах прошлого.

Ридли Скотт воздаёт терпеливому зрителю сполна: поединок получился зрелищным, кровавым, брутальным и окончательно выбивающим слезу у всех, кому осточертели однотипные блокбастеры с кучей спецэффектов на зелёном фоне.

Интересная историческая драма с отличным рыцарским экшеном и неугасающей интригой, в которой Ридли Скотт проявляет свое режиссерское мастерство.

Картина, тщательно выстроенная на драматургии и нюансах поведения, не могла обойтись без сильных актерских партий: Мэтт Дэймон обнажает второе дно примерного мужа и воина Карружа, Джоди Комер с присущей статью до поры до времени держит Маргарет в секрете, Адам Драйвер чертит новый горизонт своего актерского диапазона, и даже Бен Аффлек и Алекс Лоутер в эпизодических ролях совершают маленький актерский подвиг.

Гран-финал снят неприлично хорошо и определённо стоит того, чтобы зритель два с половиной часа продирался к нему через потные дворянские тёрки и кучу имён собственных на французском языке. Как говорится, хороший детектив — это история не про «кто убил», а про «почему убил».

Это история взаимного непонимания. И, если уж на то пошло, непонимания не столько между героями. XXI и XIV столетия смотрятся друг в друга, но не могут понять — именно оттого, что убеждены в том, что понимают слишком хорошо. Точь-в-точь то же самое можно повторить про зрителя и режиссера.

Это исключительно фильм Джоди Комер. Удивительным образом Аффлек и Дэймон написали сценарий так, чтобы сама героиня была не настолько значительной, а вот сама актриса просто возвышалась бы над своими коллегами по актёрскому мастерству. Так и вышло. Однако еще многим понравится персонаж-паразит Бена Аффлека с блондинистого цвета волосами.

Даже по меркам лучших картин Скотта «Дуэль» — образец мастерства: каждый кадр, каждая монтажная склейка в ней безупречны.

Фильм, который стоит посмотреть, и не только для того, чтобы насладиться роскошными декорациями, костюмами и сражениями, но и для того, чтобы лучше понять, что изменилось за прошедшие сотни лет в человеческих отношениях, а что осталось неизменным.

83-летний Скотт снял кино обличительное, безжалостное к мужчинам, практически радикальное, которое по заключенной в нем ярости превосходит многие вынесенные волной #metoo картины. При этом «Последняя дуэль» — фильм безусловно увлекательный, захватывающий, мастерски сделанный, хронометраж — без малого три часа — совершенно оправдан (что сейчас в общем-то редкость).

Достойная экранизация исторических событий, которая рвет немало шаблонов и напоминает, что за романтизированными рыцарскими похождениями могут скрываться повседневные ужасы.

Психологическая драма, в которую в этой «правде» окончательно превращается брутальный романтический боевик, не оставляет сомнений в безнадежной участи умной, сильной и независимой Маргариты. Именно эта, ключевая, часть фильма заставляет вспомнить, что Ридли Скотт снимал не только блокбастеры о героических мужчинах, но до них был создателем лейтенанта Эллен Рипли, Тельмы и Луизы.

Дуэль может стать последней только для проигравшего. Вроде бы выигравшему подчас не избавиться от мучений по этому поводу. И следующие за финалом титры, сообщающие о том, что было дальше с двумя героями из троих, поневоле уточняют, кто и как заплатил (или не заплатил) за возможность остаться в живых.

Создатели не стараются сделать персонажа Маргариты назидательным или мученицей, наоборот, кино очень четко демонстрирует всю дремучесть именно Средневековья и выносит больше приговор патриархату и европейской цивилизации, которая после XIV века, очевидно, избавилась далеко не ото всех грехов.

Необычный формат повествования, предлагающий зрителю ознакомиться с разными версиями ключевых сцен, и отличные актерские работы (помимо тройки главных героев отметим классного Бена Аффлека в образе распутного д'Алансона) делают «Последнюю дуэль» настоящей творческой удачей Ридли Скотта со времен «Марсианина» (2015). Замечательное кино!

У Ридли Скотта получилось создать достойный его таланта фильм, над посылом которого можно рассуждать. Один человек может выиграть дуэль, но "Последняя Дуэль" показывает, что настоящая битва еще далека от завершения.

С некоторыми оговорками (Марсианин?) Последнюю дуэль можно назвать лучшим фильмом Ридли Скотта со времен Прометея или вообще Гладиатора. Взгляд режиссера по-прежнему внимательный и холодный (он словно наблюдает за насекомыми), но вместе с ловким сценарием и отличными актерскими работами фильм Скотта становится в такую суперпозицию, когда техническое совершенство и эмоциональное наполнение начинают существовать в балансе.

Фильм портит только намеренное пропихивание очередной повесточки при помощи не совсем уместных аллегорий. Были бы параллели с #MeToo не настолько топорными, да избавили бы зрителя от лицезрения одной жестокой сцены целых два раза во всех деталях, то к фильму можно было бы выдвинуть абсолютный минимум претензий. Более того, даже с повесточкой «Последняя дуэль» прекрасна.

Интересная история, которую стали показывать с совершенно иной точки зрения в тот момент, когда она стала почти нудной, очень хорошая игра основных актеров (вот персонаж Мартона Чокаша, как мне показалось, был несколько навязчивым, и совершенно напрасно его выводили на первый план), неплохое воссоздание исторической эпохи - хотя бы с голливудской точки зрения, где не впервой снимать конкретную "клюкву" - в общем, прямо-таки зачет! После "Робин Гуда" я думал, что с подобными фильмами у мэтра будет все совсем грустно, ан нет, получилось, на мой взгляд, даже хорошо.

Уже на сценарном уровне средневековую рыцарскую романтику обозревают глазами современного человека, мягко сказать, удивленного тогдашними реалиями и трактующего понятия чести и долга исключительно с рациональных позиций. Это такой материалистический романтизм, как если бы за другого Скотта — Вальтера, писал Фридрих Энгельс, у которого брак — это форма проституции, а социальные отношения в целом — это виды доминирования одного класса над другим. Но оптика самого Ридли Скотта кажется настроена потоньше.

«Последняя дуэль» кажется фильмом даже более современным, чем «Дела житейские», — потому что ее сценарий беспощадно и остроумно снимает с луковых рыцарей один слой за другим. Герой Мэтта Деймона убежден в своем благородстве по отношению к сопернику и великодушию к жене. Но стоит стать рассказчиком герою Драйвера, как благородный сэр превращается в шута. А героиня Комер и вовсе видит в муже деспота.

Пусть в фильме Скотта Средневековье «прилизанное», такое, каким его привыкли видеть в фильмах: эстетичное, эффектное и чистое – но оно снято красиво. Батальных сцен хоть и немного, но они действительно зрелищны, жестоки и яростны. Финальная дуэль – как вишенка на торте, причём и в сюжетном плане, и в визуальном.

Просмотр «Дуэли» вряд ли заставит скучать, но устать можно. Хронометраж фильма — два с половиной часа; при этом главу, посвященную Ле Гри, можно было сократить.

Скотт сталкивает в поединке на выживание социальное и всечеловеческое, первородные хтонические энергии с цивилизационными представлениями о добре и зле.

Ридли Скотт, никогда не отличавшийся тонкостью художественных методов, прямолинеен и тут: в названии главы, посвященной Маргарите, ее имя медленно тает, на экране остается только простое «правда».

В «Последней дуэли» не бояться показать героя не благородным мужем, а злодею даёт вполне объяснимую и нормальную для того времени мотивацию. И пусть на время развязки зритель вновь прикован к рыцарскому сражению, финал как будто ещё раз подчёркивает: в историях про героя и принцессу отнюдь не всегда герой благороден и хорош.

Поведанная история, разумеется, занимательна сама по себе, одарив острой драматической ситуацией и позволив артистам (в первую очередь – Мэтту) убедительно раскрыть характеры. В фильме хватает и батальных сцен (поражающих достоверностью, как всегда у Ридли!), а напряжённая кульминация приковывает взгляд к кинополотну, заставив забыть о весьма внушительном хронометраже ленты.

«Последняя дуэль» не читает нотаций, а вместо этого эффектно крушит шаблоны: показывает, что за романтизированным мифом вполне может крыться простой бытовой мрак. Достаточно просто взглянуть на него со стороны тех, чьи чувства обычно остаются между строк героических баллад.

Подобный подвид кинематографа окончательно уходит в прошлое — вместе с пещерными представлениями о том, какие права должны быть у женщины, на что она имеет право или не имеет.

Фильм строится на повторение конфликта, но каждый раз зритель видит его с точки зрения каждого задействованного лица. Это позволяет рассмотреть ситуацию не только с одной стороны, но и выслушать версию каждого, понять его мотивы на те или иные действия, прочувствовать и прожить те эмоции, которые переживают главные герои.

Исторические фильмы явно не конёк Ридли Скотта. Даже «Гладиатор», ставший его самой успешной режиссёрской работой, на фоне классических «Спартака» и «Бен Гура» выглядит плоским видеоклипом, а «Робин Гуд» и «Царство небесное» и вовсе невразумительны до нелепости. На этом фоне «Последняя дуэль» — безусловный успех: хоть полноценного авторского высказывания в ней и нет, она дарит нам «дух времени» и позволяет поразиться степени нашей «цивилизованности» (пускай даже мнимой).

Мы получили красивую драму с знаменитостями в главных ролях и потрясающей дуэлью в конце. Но донести какую-то мысль, несмотря на громоздкий хронометраж, у фильма все же не получается.

«Последней дуэли» слишком далеко до шедевра или хотя бы высокого места в рейтинге фильмографии Скотта. Поклонники режиссёра уже видели его работы, которые были на порядок выше — а мысль о защите угнетённых (неважно, женщин или низших слоёв населения) сохранялась в его творчестве всегда.

Ридли Скотт просто снимает кино. Безыскусное и необязательное. Снова про дуэли и про Францию. С граничащим с пошлостью символизмом вроде змеи и лилии на гербах протагониста и антагониста. С банальным сюжетом, приправленным вялой попыткой поиграть в ненадёжного рассказчика. Не обращая никакого внимания на потенциальную реакцию критиков или аудитории. В конце концов, должно же быть у именитого режиссёра своё guilty pleasure.

сё это выливается скорее в частный спор двух мужиков, который и разрешается между ними, а до главной героини всем нет особого дела, включая сценаристов, который ей посвящают по классике теста Бекдел — либо женские диалоги с обсуждением мужчин либо диалоги с мужчинами опять же о мужчинах. И об одной белой лошади, которая немудряще олицетворяет закадровую беременность главгероини, которой тоже посвятили всего два кадра. Что же этим всем хотел сказать Скотт (не Вальтер, но Ридли), так и осталось за кадром.

Печальные старческие рефлексии подстегивала и смерть родного брата, не менее выдающегося режиссера Тони — последовавшие за ней «Советник» и «Исход: Цари и боги» лишь усиливали тревогу за душевное состояние постановщика.