Резня

Представленные в фильме пары принадлежат к двум самым несимпатичным прослойкам западного общества — буржуа, косящие под богему, и средний класс, заработавший денег и вообразивший, что прыгнул на ступеньку выше.

Я рекомендую этот фильм к просмотру всем, кто понимает, что слово «Резня» рядом с фамилией Полански – это сарказм. Для тех, кто вообще понимает, что такое сарказм, в том числе и самый горький – как качественный шоколад. Короче, для тех, кто в теме.

Экранная версия пьсы, пожалуй, получилась более удачной, чем её театральные предшественницы. Режиссёр с тонкостью - нет, не кинематографиста - мясника отсёк от истории всё лишнее. Мелкий театральный пафос и ряд плосковатых шуток были заменены красивой экранной обёрткой. Виртуозные работы операторов и монтажёров были дополнены добротной игрой квартета опытных актёров. Почему-то захотелось апеллировать именно определением "опытные": Кейт Уинслет, Джоди Фостер, Кристоф Вальц и созданный для таких ролей Джон Си Райли не играют на пределе возможностей, да изображение их персонажей такого совершенно не требует.

Интересно, что в таком ограниченном пространстве режиссер не мог не сконцентрироваться на отдельных предметах. На экране они превращаются в настоящие кинематографические артефакты. Кадр практически не покидает охапка желтых тюльпанов на столе, как и ложь в отношениях людей, которую символизируют эти цветы. Мобильный телефон одного из героев воплотил в себе все предметы, заменившее современному человеку живое человеческое общение, да и других людей вообще.

Несмотря на всю трагичность происходящего, на демонстрацию падения нравов в отдельно взятой обители, все это выглядит смешно. Полански умудряется заставить зрителя смеяться над тем, над чем в реальной жизни даже ехидничать не хочется. Ведь даже когда рядом, скажем, на улице, ругаются посторонние люди, улыбка на лице может быть максимум откровенно натянутой.

«Резня», несмотря на заблеванного Кокошку и четырех не слишком приятных моралистов в кадре, вышла самым коротким — во всех смыслах этого слова — фильмом уходящего года. 79 минут проводишь буквально на краешке кресла, хронометраж пролетает вмиг, а дыхание успеваешь перевести лишь к тому моменту, когда по экрану уже ползут финальные титры.

"Резня" отличается филигранным мастерством, которое не пропьешь и не прогуляешь, сколько ни старайся. В фильме есть саспенс — то чисто кинематографическое искусство, которое важно не только в драматическом, но и в комедийном формате. Однако уже давно это искусство не освещает божья искра.

Полански, конечно, прекрасно помнит историю анатомического вскрытия мифа о «гуманитарной миссии» жителя Запада, которое предпринял Марко Феррери в фильме «До чего же хороши эти белые». Упоминая о Дарфуре, он отчетливо держит в уме эту историю, наблюдая – как древний бог резни – за бурей в стакане воды (точнее, в вазе с тюльпанами) внутри уютной, комфортабельной квартиры среднестатистического буржуазного семейства.

Для тотального душевного раздрая всех четверых оказывается достаточно заблеванного альбома одного австрийского экспрессиониста и утопленного в вазе с цветами айфона; у мелкотравчатых персонажей и ад, словом, соответствующий. Реза, понятное дело, едко и порой остроумно, но по сути довольно плоско троллила мещанские нравы — надо ли говорить, что, по меркам Полански, безнадежная пошлость последних — проблема, мягко говоря, незначительная. Тем не менее он старательно придает пьесе веса — камера изобретательно мечется по замкнутому пространству типового жилища для миддл-класса, наиболее банальные находки оригинала остаются за кадром, заслуженные актеры предсказуемо, но не без эффектности сбрасывают маски лицемерной доброжелательности.

Актерский ансамбль старается выжать из каждой минуты стремительного фильма максимум возможного. Похожий на вомбата герой артиста Райли грозится разбуженным в нем зверем, но сам боится хомяков. Оскароносные артистки Фостер и Уинслет пускаются во все тяжкие, изображая потерю самоконтроля: даже на театральных подмостках сейчас не часто вскидывают руки с такой экспрессией.

Фильм не понравится всем, так как зрители, которые не привыкли к такому формату ленты, очень напоминающему театральную пьесу, могут посетовать на некоторую затянутость и без того короткой картины. Замечание в какой-то мере справедливое, так как есть ощущение, что «Резня» куда лучше чувствовала бы себя в формате получасового короткометражного фильма.

Сравнение "Резни" с таким эталоном актерской "игры в четыре руки" в замкнутом пространстве, как фильм Майка Николса по пьесе Эдварда Олби "Кто боится Виржинии Вульф?", возможно, не так уж продуктивно, поскольку при похожей драматургической конструкции это пьесы о разных отношениях и разных психологических проблемах. Сравнение тем не менее неизбежно, и с точки зрения эмоционального накала и готовности авторов идти до конца оно не в пользу "Резни": если у Николса четверо героев вербально режут друг друга на куски, то у Полански они максимум блюют, да и то не на ненавистного оппонента, а на ни в чем не повинного художника Кокошку.

Поланский — один из лучших режиссеров планеты, снять четырех зануд в четырех стенах так, чтоб нельзя было оторваться, ему как зубы почистить. И он делает что может — хулиганит с текстом, дразнит артистов, остроумно используя не столько их сильные стороны, сколько слабости: Фостер и Уинслет, две вечные жертвы собственного актерского мастерства — и надо видеть, как обе расцветают, изображая профес­сиональных лицемерок. Но на фоне всех этих рюшечек и маленьких побед над первоисточником лишь заметней, насколько Поланскому не за что тут зацепиться.