Синонимы

Удивительно, с какой легкостью и эротической поэтичностью режиссер обнажает серьезные гуманитарные проблемы современности. Его кино — хаотический танец бешеной витальности с предельно правильно выбранной интонацией.

Главное достоинство фильмов Лапида не в том, как он препарирует человеческую природу, и даже не в том, как он выстраивает сложные сюжетные и психологические конструкции — и тут же сметает их, потому что человек вообще разрушает охотнее, чем созидает.

Живой, бойкий, витальный, резкий, быстрый, увлекательный, агрессивный, орущий, несносный, сексуальный, необузданный, безудержный, загадочный, естественный — фильм Лапида как сама природа.

«Синонимы» оказались единственной картиной, в которой форма органично ужилась с содержанием и в которой заложенная автором идея не пыталась казаться значительнее своих реальных масштабов.

Все политические проблемы отходят на второй план, когда на первый выходит культура – и неумение из-за соответствующего воспитания и традиций говорить друг с другом на одном языке.

Режиссеру хватает прозорливости угадать черты сходства в политике разных государств, несмотря на очевидную разницу в вероисповедании, культурных ценностях и экономическом развитии в ряде регионов.

Во истину прекрасная иллюстрация крушения надежд и боли от не совпадения своих ожиданий и суровой реальности, жертвами которой становятся тысячи людей каждый день.

Лапид интересно и умно соединяет европейскую традицию с ближневосточной. Позволяя своему персонажу будто бы выбирать между ними, он приходит к их общности — к синонимической беспомощности перед лицом новейшего цивилизованного варварства, которое оживает в пресыщенности, технократии, вежливом, гигиеничном насилии.

Казалось бы, этот гротеск здесь для того, чтобы противопоставить «образцовое» воспитание Францию «грубости» Израиля и убедить героя в правильности его выбора. Но нет — чем ближе мы к финалу, тем яснее становится, что Йоав-израильтянин никуда, в общем-то, уходить и не собирался.

«Синонимы» — картина именно о том, как освободиться от этого контекста. Перестать быть израильтянином и евреем. Превратиться если не в настоящего француза, то в космополита, жителя одного из величайших городов на планете.

Свобода, равенство, братство — правда или очередная ложь системы? Разгадавший тайну Парижа и его зажиточных обитателей эмигрант в модном желтом пальто поднимает, наконец, глаза на Нотр-Дам и стреляет по нему из воображаемого автомата.

По мнению Лапида, несмотря на иррациональность, культурные барьеры существуют. Они держат человека, и жить без них, как бы мы не хотели, никак не удастся

Надав Лапид, иронично переосмысляя свой опыт по штурму Парижа, при помощи ручной камеры фиксирует вечный поиск человеческого в окружении строгих определений.

Лауреат Берлинского кинофестиваля – изумительный и возмутительный портрет израильтянина, который очень хочет стать французом.

Надрыв чувствуется в картине: режиссёр рассказывает историю человека, который пытается примириться с собой и окружающим миром, человека, который убежал от войны на родине, но так и не понял, что его борьба продолжится в любой точке планеты.

Неудивительно, что, когда Йоав узнает получше скрытый язык своей новой родины, он понимает, что система совершенно одинакова везде. Что Франция и Израиль, война и свобода, кровь и равенство, жестокость и утопия — не что иное, как синонимы.

«Синонимы» — это очередная, но никак не вторичная, изложенная в киноформе диалектика переходного периода из ниоткуда в никуда, экранизированная попытка переродиться наперекор жизненным обстоятельствам, снятая странно и страстно, с ближневосточной экзальтацией и западноевропейской почтенностью.

В каком-то смысле это очень частная история — про израильскую, еврейскую идентичность, про особенности натурализации во Франции.

Не всякий мир можно выразить словами, заговорить заклинанием. Париж не отзывается: чужак должен ломиться в закрытую дверь или потупить перед храмом взор в молчании.

«Правду» и «Ложь» можно оставлять в кавычках; в кавычках остается «кино», «поэзия», «родина», «дружба», «отец», «Париж», «травма», «Ливан», «мадам гобоистка», «писатель», «миграция», «нагота», «война», «томаты в собственном соку», «хандра», «совокупление», «стук в закрытую дверь», «язык» – всё это остается в кавычках. А жалко, ведь нам всем так нужны синонимы без кавычек, особенно в кино.

В предыдущих фильмах Лапида обозначались конкретные претензии к устройству государства и общества. Здесь его претензии одновременно более глубокие, но крайне туманно сформулированные.

Режиссер снабжает повествование целым набором различных кинематографических придумок: от субъективной камеры на уличных сценах и сверхкрупных планов при разговорах – с технической точки зрения – до выбивающихся, несколько сюрреалистических эпизодов, понять оторванность или близость к материи фильма которых невозможно – с смысловой.

Сегодня проблема кочующих народов выглядит много драматичнее, но "Синонимы", ее зафиксировав, даже не попытались ее осмыслить.