Голда. Судный день

Главным театром военных действий становится пепельная маска на лице Миррен: в фильме об одной из самых жестоких и драматичных войн второй половины XX века нет ни одной батальной сцены.

Миррен, как и всегда, играет роль с невероятной отдачей и упоением, воплощая на экране противоречивый характер Меир, которая эмоционально переживает гибель даже одного солдата и при этом полна безжалостного прагматизма. Хотя работа актрисы и получилась безукоризненной, фильм все-таки представляет собой достаточно поверхностную биографическую драму с затуманенными событиями, как в дыме сигарет Меир, которые она курит одна за одной.

Непреклонность немолодой, на вид хрупкой женщины, наводящей ужас и на неприятеля, и на собственных подчиненных, контрастирует с человечностью, которую она позволяет себе проявлять лишь наедине с близкими или врачом; и болезненной скрупулезностью, с которой записывает в блокнот каждую потерю на этой войне. На исторических переговорах, результатом которых стало признание арабским миром Государства Израиль, Голда Меир назвала себя бабушкой. В фильме Наттива она больше похожа на символическую Родину-бабушку с несуществующего плаката — но все-таки живую и трогательную, какой ее сделало актерское чутье Хелен Миррен.

Гай Наттив, пересказывая события тех дней и вынося на передний план историю сильной женщины, практически предрекает события дня сегодняшнего. Да с таким количеством неслучайных совпадений, что становится по настоящему не по себе: внезапное нападение, повергшее страну в шок; коллапс силового блока и неэффективность продвинутой системы безопасности; международная реакция ООН и участие союзника из-за океана.

Боевых действий на экране и вовсе нет: иногда повествование разрывают короткие кадры черно-белой хроники, но все самое страшное здесь передано звуком, когда Голда и ее генералы слушают в штабе прямые эфиры с передовой — отрывистые переговоры, разрывы снарядов, крики погибающих солдат.

Вместо душераздирающих драматических сцен – слезы, застывшие в окруженных морщинами глазах, и выписанные карандашом в блокнот ежедневные цифры потерь, где за каждой — чья-то жизнь. О том, что важна каждая, тут говорят тоже между строк, но на этом будто бы и строится всё тяжкое противоречие и проклятая неоднозначность. Кому-то победа, а кому-то — сын родной.

Учитывая биографический характер картины, многие шероховатости объяснимы. Все-таки «Голда» — фильм не столько о войне, сколько о женщине и политике на фоне войны. Как и в любом парадном портрете, здесь важно общее впечатление, а не достоверность каждой отдельно взятой детали. Для всех поклонников Хелен Миррен и любителей остросюжетных исторических драм «Голда» станет приятным подарком.